О выставке «Виховні акти»

Хочется поговорить о выставке “Виховні акти” в пространстве СКЛО. Поскольку разговор деликатный, важно договориться об исходных данных.

Аксиома номер раз: “Ни один уважающий себя куратор в здравом уме и твердой памяти не станет делать выставку, имея ввиду её преждевременное закрытие.”
Любые, даже супер-дупер-провокационные или политические экспозиции создаются, чтобы работать от верниссажа до финиссажа. Выставка - не акция, где действия блюстителей порядка, зачастую, - часть просчитанной акционистом драматургии.

Аксиома номер два: “Ни один уважающий себя художник в здравом уме и твердой памяти не согласится участвовать в экспозиции и подвергать риску свои работы, если ему заранее скажут: знаешь, тут такое дело, выставка получается резонансная, есть вероятность, что до закрытия работы не доживут.”

Иными словами, лучше держаться некой “презумпции невиновности” команды “Виховних актів”, потому что критика в стиле “они сами хотели, чтобы их разгромили” - не критика, а туфта. Скандалы и интриги - удел желтой прессы. Как станет ясно ниже, ругать “Акты” и так есть за что.

Искусство, на которое надели намордник, - мерзкое искусство. Помните беззубый прошлогодний фестиваль молодого искусства в Арсенале? Все эти перформансы-договорняки, протокольно-официальные захваты министерств, камыш вместо конопли и прочие виды контролируемого бунта стали так характерны для художественной ситуации Украины последних лет, что невольно начинаешь оглядываться по сторонам в поисках исключений из правила.

Могла бы стать таким исключением выставка “Виховні акти”, пообещавшая жесткое критическое высказывание о разгуле в нашей стране балаклавоголовых и проходившая на территории Педагогического университета, известного своей аффилиацией с высокими покровителями этой анонимной армии. Могла, но не стала.

Причина - во внутренних противоречиях экспозиции, которые, не будучи никак отрефлексированы, понизили градус критической риторики. На выставке, которая, среди прочего, клеймит цензуру и ущемление свободы художественной деятельности, удивительно и странно наблюдать отношения куратора и художника, находящиеся на опасно близкой дистанции от критикуемых явлений. Например, полотно “Конфронтация” Вольта Агапеева задумывалось автором как две полосы желтого и синего цвета с надрезом по центру: лаконичный и сильный образ. Если в 21-м веке и нужно работать с наследием минимализма, то именно в таком ключе. Но нет: кураторки, боясь гипотетических судебных исков, объяснили Агапееву, что работу нужно переделать.

Художник выполнил просьбу (и, кстати, считает, что “Конфронтация” от этого лишь выиграла), но урок из сложившейся ситуации, кажется, извлек только он один. Когда занимаешься современным критическим дискурсом, нередко случается, что в самом себе вдруг замечаешь зачатки того самого, за что предполагалось критиковать других. В контр-иерархическом проекте “Нафталин”, например, вертикальная организация выставок (художественных или любых других, то есть, и “Нафталина” в том числе! ) ощущалась с самого начала как требующая рефлексии проблема. В “Виховних актах” же непроработанная тема самоцензуры, вскрытые, но оставленные без внимания условия, при которых куратор/художник/обычный гражданин становятся микроцензорами, работают на что угодно, только не на пользу экспозиции.

Показ анонимных рисунков “Вальс правых” также пополняет копилку противоречий “Виховних актів”. Художница, пожелавшая экспонироваться инкогнито, мотивировала свое решение … опасениями за свою жизнь и безопасность в связи с периодически поступающими ей угрозами со стороны альт-райт. WTF, простите? И после этого администрация ВУЗа, снявшая выставку на третий день после открытия, обвиняется в почти что иррациональном (“как бы чего не вышло!“ ) ужасе перед праворадикалами? Чего стоят эти обвинения, если, пусть не все “Виховні акти” в-целом, то отдельные участники тем же миром мазаны?

Этот комментарий не претендует ни на полноту, ни на объективность. Это, так сказать, мысли вдогонку встречи с кураторками в пространстве Singulart. Упрекнуть “Виховні акти” в лицемерном поиске сучков и игнорировании бревен нельзя. Есть высказывание, были сильные работы, и, наверное, было нечто в этом искусстве такого, что сделало его несовместимым с галереей. Несовместимым вплоть до отторжения.

Алексей Буистов

23 мая 2018